Меню
  • Организация
  • Проекты
  • Кухня
  • Туризм
  • Контакты
  • Услуги
  • Деревня Паракино во второй половине XVII века

    Со времени образования деревня Паракино входила в состав Верхосурского стана Алатырского уезда. На западе Алатырский уезд граничил с Темниковским уездом. Их территория постоянно подвергалась набегам с юга крымских татар и ногайцев, которые наносили существенный ущерб населению, подрывали традиционные для мордвы промыслы, бортничество. Еще в конце XVI века от Темникова до Алатыря для охраны юго-восточных рубежей страны была сооружена засечная черта, но с возникновением новых населенных пунктов к югу от нее потребовалось возведение новой засечной черты. Указом царя Михаила Федоровича от 1636 года было предписано строительство укрепленной линии на 956 верст (2065 км), от Белгорода до реки Волги, в том числе на территории Мордовского края.

    Одной из первых на новой черте в 1638 году была построена крепость Атемар. Сторожевая черта в этом районе стала называться Атемарской. В 1641 году была заложена крепость Саранск. Возведением этой наиболее крупной крепости засечной черты руководил воевода Савва Козловский. Ее построили в районе важного узла дорог - Крымской (из Крыма в Казань) и Московской (из Астрахани в Москву). Сооружение новой засечной черты было завершено в 1647 году у Волги, где был воздвигнут город-крепость Симбирск. Сторожевую линию охраняли стрельцы, казаки, мордовские и татарские служилые мурзы, станичники. Сначала к Атемару, затем с образованием в 1651 году Саранского уезда и переносом в 1653 году воеводского управления засечной чертой из Атемарской крепости в Саранскую, к Саранску была приписана часть населения Алатырского и Темниковского уездов. Таким образом, в середине XVI века деревня Паракино вместе с соседними деревнями вошла в состав нового Саранского уезда.

    Во второй половине XVII века Мордовский край становится одним из центров Крестьянской войны под предводительством Степана Разина. Ее причинами стали окончательное рост налогов и повинностей социальных низов; закрепощение крестьянства; стремление власти ограничить казачью вольницу.

    Начавшись на Дону, Крестьянская война под предводительством казака Степана Тимофеевича Разина в 1670 году перекинулась на Волгу и в Мордовский край, где действовали повстанческие отряды во главе с атаманами Максимом Осиповым, Михаилом Харитонова, Акаем Боляевым (мурзой Акайкой), Аленой Арзамасской. В восточных районах Мордовии отряд восставших крестьян, в котором, несомненно, принимали участие и крестьяне деревни Паракино и соседних деревень, возглавил уроженец соседней деревни Шугурово Павел Елышев.

    В сентябре 1670 года, т. е. самом начале Крестьянской войны в Мордовии, мордовские земли становятся ареной ожесточенных столкновений между правительственными войсками и отрядами восставших казаков и крестьян. Несмотря на то, что эти бои носили локальный характер, очевидна их связь сдругим важнейшим событием Крестьянской войны — осадой войскамиС.Т. Разина Симбирска. Стремясь к овладению этим стратегически важным городом Поволжья, руководство повстанческой армии пыталось расширить район восстания с тем, чтобы не только численно увеличить свои силы, но и создать в тылу правительственных войск новый очаг восстания, чтобы затруднить переброску царским правительством подкреплений на помощь осажденному разинцами Симбирску. С этой целью в начале осени 1670 года С. Т. Разин направил из-под Симбирска в восточные районы Мордовии несколько отрядов казаков и крестьян. Продвигаясь от уезда к уезду, они должны были поднимать жившее в них население на борьбу против помещиков. Один из таких отрядов во главе с казачьим атаманом М. Харитоновым в сентябре развернул военные действия против правительственных войск вдоль Саранско-Атемарской сторожевой черты и в Саранском уезде. Задавленное непосильными налогами и многочисленными притеснениями царской администрации население края повсеместно переходило на его сторону. Закрепившись в восточных районах сторожевой черты, М. Харитонов со своим отрядом пошел дальше на запад, к Саранску. 17 сентября 1670 г. восставшие заняли Атемар, а спустя два дня на их сторону перешел и Саранск. Саранск стал крупным очагом восстания и два месяца находился в руках повстанцев. Восстанием был охвачен весь Саранский и ряд соседних уездов. Восставшие уничтожали органы воеводского управления,расправлялись с неугодными представителями местной администрации,грабили помещичьи усадьбы. В занятом разинцами Саранске было сформировано повстанческое правительство во главе с Я. Никитинским.

    В этот же период на востоке Саранского уезда начинает действовать отряд мордовских и русских крестьян во главе с П. Елушевым. Всеми без исключения исследователями Крестьянской войны локализация действий отряда отмечается в районе современного села Шугурово. (Инков А.А. Из истории Крестьянской войны 1670–1671 гг. на территории Мордовии: биография Павла Елушева // Научные труды Московского гуманитарного университета. – 2017, № 6. С. 81-86). Находясь в тесной связи с повстанческим правительством в Саранске, отряд П. Елушева действовал в стратегически важном районе Саранского уезда, поскольку здесь вдоль Сурского леса проходила одна из двух дорог, связывавших Саранск с Симбирском.

    Октябрь — ноябрь 1670 г.— время наивысшего подъема Крестьянской войны в Саранском уезде. В это время на территории уезда действует целый ряд повстанческих отрядов, возглавляемых А. Боляевым, Я. Никитинским, П. Елушевым и другими казацкими и крестьянскими атаманами.

    После разгрома в сентябре 1670 года под Симбирском основных сил С. Разина, затем и его пленения, мордвин мурза Акай Боляев – уроженец эрзянского села Костяшево в 17 верстах от Саранска, собрал около 7 тыс. человек из разгромленных разинцев и выступил против правительственных войск. В начале ноября в боях близ Усть-Уренской и Кондорацкой слобод с ратью воеводы Ю. Барятинского восставшие потерпели поражение. Однако это поражение не остановило восставших. Собрав через несколько недель новую армию, лидеры повстанцев снова попытались перехватить инициативу. У с. Тургенево (современный Ардатовский район РМ) остатки отрядов Акая Боляева объединились с отрядами атаманов А. Савельева, Я. Никитинского и Ф. Леонтьева. Объединенный отряд двинулся к Алатырю. 7 и 8 декабря состоялись последние бои между селами Тургенево и Баево. Восставшие сражались стойко, но не могли устоять против хорошо вооруженного противника. Основные силы повстанцев были разгромлены. 16 декабря 1670 г. Акай Боляев был схвачен в родной деревне и подвергся жестокой казни.

    Плохо вооруженные и организованные войска восставших были сломлены и обратились в бегство. Каратели, двигавшиеся за ними, сжигали крестьянские деревни, вешали захваченных в плен участников восстания. Жители замиренных правительственными воеводами деревень обязаны были приносить присягу на верность царю. Как следует из отписки Ю. Долгорукова, в отличие от большинства повстанцев, после поражения у деревни Тургенево разбежавшихся по домам и прекративших сопротивление карателям, П. Елушев вместе с другими лидерами восставших продолжил вести упорную борьбу против царских полков. Вступив в Шугурово и узнав, что П. Елушев отказался присягать на верность царю, воевода В. Панин приказал сжечь его родную деревню.

    После взятия 18 декабря 1670 г. правительственными войсками Саранска, в его окрестностях началась расправа над руководителями и участниками повстанческого движения. Сохранилась отписка полкового воеводы, князя Ю. Долгорукова, направленная в Приказ Казанского дворца с подробностями подавления восстания по Саранской черте. Из нее мы узнаем, что 23 декабря 1670 г. скрывавшийся в окрестностях Саранска П. Елушев был схвачен татарами Терентьевской сотни из полка Лихутина и доставлен в город, где предан воеводскому суду. Далее Ю. Барятинский сообщал, что П. Елушев «ходил с мордвою атаманом и с воровскими казаками на всех боях был». Вследствие доказанности вины шугуровского атамана в участии в мятеже, воевода написал, что «он де, велел того вора Пошатка повесить» (Крестьянская война под предводительством С.Т. Разина, 1951: сборник документов: в 3-х т. М.: Изд-во АН СССР. Т. II. Август 1670 — январь 1671. Ч. I. – С. 463). Несмотря на всю краткость данного известия о П. Елушеве, отписка Долгорукова содержит весьма важные сведения о деятельности шугуровского воеводы в период Крестьянской войны в Саранском уезде. Сообщение царского воеводы о том, что П. Елушев со своим отрядом «на всех боях был», позволяет считать его активным участником таких крупнейших сражений повстанцев с царскими войсками в восточной Мордовии, как битвы у деревни Кондорать, сел Баево и Тургенево.

    К концу декабря 1670 г. крестьянское движение на территории Мордовии было подавлено. Долго еще в русских, мордовских и татарских селениях с ужасом вспоминали о жестокой расправе с мятежниками. Целые деревни были стёрты с лица земли.

    В районе Симбирско-Саранской черты в тесном взаимодействии с А. Боляевым сражался отряд, во главе которого стоял эрзянский крестьянин из деревни Шагурово (ныне Шугурвеле Б-Березняковского района Мордовии) Саранского уезда Пошат Елушев. Воевода Долгорукий отписывал в Москву, что «Пашатка» Елушев «ходил с мордвою атаманом и с воровскими казаками на всех боях был». В 20-х числах декабря 1670 г. П. Елушев попал в руки царских карателей. Главный подручный Долгорукого в кровавой расправе с народом — окольничий и воевода Ю. Барятинский «велел того вора По-шатка повесить».

    На месте многих селений остались лишь пепелища.

    Стремясь перехватить инициативу, руководители восставших пытались нанести удар по Алатырю, опорному пункту карателей, но в сражениях у села Баева (ныне Ардатовского р-на) 7.12.1670 и Тургенева (8 декабря) были разбиты. Войска Барятинского и В. Панина начали наступление на Саранск. 16 декабря город был взят. К концу декабря 1670 правительственные войска уничтожили восставших, действуя с исключительной жестокостью. Целые деревни были стёрты с лица земли.

    Из эрзянских отрядов восставших стали так-же выделяться лидеры: самыми значительными из них были Акай Боляев (Мурзакайко), Алёна Арзамасская, Бажат Елушев и другие.

    Акай Боляев, эрзянский мурза, уроженец эрзянского села Костяшево в 17 верстах от Саранска - На счету его отряда, численность которого достигала 20 000 тыс. чел. множество продолжительных и жестоких схваток с правительственными войсками, и, хотя каратели одержали верх над повстанцами в наиболее крупных из этих сражений, в них особенно проявились выдающиеся тактические способности атамана восставших, его несомненный талант военного руководителя.

    Акай Боляев прекрасно ориентировался на местности, предпринимал атаку на противника именно в том месте, где она могла дать наибольший эффект, принести самый ощутимый результат. Так, в конце октября 1670 г. он стремится удержать как ключевую позицию Ардатовский перевоз, а в начале ноября, преследуя ту же цель, вступает в упорное сражение «у Барыша-реки... за переправу». Понеся значительные потери, Акай быстро восстанавливает силы и вскоре вновь вступает в единоборство с врагом. Разбитый под Уренью, он спустя две недели во главе 15 тыс. повстанцев выдерживает ожесточенные бои близ Усть-Уренской и Кандарацкой слобод с ратью воеводы Ю. Барятинского. Восставшие терпят поражение, но и победа дается карателям нелегкой ценой.

    Излагая в своей отписке подробности боя при Усть-Уренской слободе, Ю. Н. Барятинский вынужден признать, что восставшие хорошо подготовились к сражению. «А они, воры,— пишет царский воевода,— стояли за Кандараткою речкою под слободою, убрався с полками конные и пешие и поставя обоз, да с ними 12 пушек». Воевода ни в коей мере не склонен недооценивать повстанцев во главе с А. Боляевым. Наоборот, он отзывается о них так, как русские воеводы обычно отзывались в боевых условиях о серьезном неприятеле, не усматривает в их действиях ничего, что бы позволило выказать к ним пренебрежение. «А у них...— докладывал Барятинский,— у речки пехота приведена была, и бой был великой, и стрельба пушешная и мушкетная безпрестанная, а я со всеми полками конными на их конные полки наступил». Из этих строк очевидно, что царский воевода говорит о повстанцах как о равном противнике.

    После поражения при Усть-Уренской слободе Мурзакай был ранен, но в короткий срок вновь повёл свой отряд в бой. Тяжелейший бой в Алатырском уезде у эрзянских населённых пунктов Баево и Тургенево, профессиональное войско карателей вновь нанесло поражение отраду Акая, и решил он тогда переждать эти события в родном селе.

    Не суждено было Акаю Боляеву вновь повести за собой повстанцев. Его местонахождение стало известно царским сыщикам. Князь Долгорукий с торжеством сообщал, что «в... деревне Костяшеве... по их... посылке'; того вора поймали» и направили к нему «з головою московских стрельцов с Микифором Колобовым». А в отписке, посланной в Приказ Казанского дворца между 16 и 26 декабря 1670 г., Ю. А. Долгорукий извещал царя о том, что вынес А. Боляеву смертный приговор. «...Вора , и изменника и бунтовщика Мурзакайка велел я...— пишет этот самодовольный палач,— за многое ево воровство в Красной Слободе казнить смертью, четвертовать».

    Но со страшной расправой жизнь Акая Боляева не обрывается: он продолжает жить в сердце своего народа и по праву становится одним из эрзянских национальных героев.

    После основания в 1641 году города Саранска перешла в состав созданного Саранского уезда

    Отголоски крестьянской войны 1670 г. в переписной книге 179 года

    Книга переписи князя Ивана Путятина Алатырского уезду мордве 179-го году нигде не дает указаний на причины, вызвавшие ее составление. Но и без такого указания эти причины для нас совершенно ясны. Алатырский уезд по своему географическому положению оказался, если не в центре, то в непосредственной близости главного театра событий, развернувшихся в 1670 г., в связи с крестьянской войной, вызванной выступлением Разина. На территории уезда, при участии его крестьянского повстанческого населения, происходили упорные бои правительственных войск с восставшим народом, по его территории проходили и царские полки, и отряды "воровских людей. Жестокости, связанные с подавлением крестьянской войны также не миновали его. Все это не могло не отозваться самым неблагоприятным образом на хозяйственном положении усмиренного наконец сельского населения, а, следовательно, в первую голову и на его платежеспособности, податной повинности и исправности. Такое обстоятельство не могло не интересовать в сильнейшей степени Московское правительство. Необходимо было выяснить, как обстоят дела с возможностью бесперебойного взыскания казенных платежей, кто из плательщиков в какой степени податной мощности налицо, кто и с какими платежами выбыл из податного строя. Для выяснения всех подобных вопросов и должна была служить перепись Путятина, отводящая главное место как раз тем пунктам, которые имели непосредственное касательство к платежам, бывшим до крестьянской войны начала XVII в. и оставшимся после нее, а также усиления залогового и колонизаторского гнета. Перепись, например, ни одним словом не упоминает о земельных и сенокосных угодьях, обычно в самом важном пункте в глазах писцов, если и встречаются глухие указания на бортные ухожаи, то они занимают Путятина лишь размером идущего с них оброка. Отличаясь этой особенностью от писцовых книг перепись кн. Путятина не похожа и на перепись обычного типа, обращающее почти исключительное внимание лишь на численный состав населения. Ближе всего по цели, ею преследуемой, ее должно приравнить к дозорам. К сожалению, в списке, которым мы пользовались, утерян один лист как раз содержавший итоги запустевших дворов, и мы лишены поэтому возможности проверить с этими итогами наши подсчеты.

    Подводя итоги по данным о населенности каждой деревни Путятин с особой тщательностью отмечал количество и платежеспособность пустых дворов, подчеркивая при этом и причины запустения. Эти отметки дают некоторую возможность, если и не выполнить, то по крайне мере детализировать наши сведения об участии в крестьянской войне 1670 г. мордвы Алатырского уезда. Рассматривая причины запустения тяглых дворов в том виде, как эти причины указываются, следует отметить, что они находятся в прямой зависимости от крестьянской войны второй половины XVII в. В большинстве случаев дворы запустели от того, что хозяева их погибли в битвах с правительственными войсками ("Убит под Симбирском, убит под Тургеневым" и т. д.)» т. е. так сказать участвуя активно в крестьянской войне против феодально-крепостнического государства, другой причиной являются репрессии при подавлении крестьянской войны (выжженные дворы) и наконец, часть дворов запустели от того, что владельцы их были убиты повстанцами или бежали с территории, охваченной крестьянской войной. Запустение дворов вследства бегства домохозяев в 178 г. следует ставить также в прямую связь с происходившими тогда на юго-востоке событиями. Слово "бегство" в отношении к тяглому населению в XVII в. имело несколько иное значение, чем в последующее время. Знакомство с документами показывает, что под этим термином следует подразумевать переселение на другие места без соблюдения предписанных законом формальностей. (Мордва д. Старых Шаи, Темниковского у. объявили в Темниковской канцелярии, что ночь 3 апреля 1732 г. мордва их деревни в числе 9 человек с женами и детьми из показанной деревни Шаи, знатно, не хотя огурством своим...подати платить, с пожитками бежали неведомо куда. В деревне, где каждый знает всякую мелочь про своего соседа, с живейшим любопытством интерсуясь им, в апреле, когда заря с зарей сходится, трудно допустить, чтобы девять семейств всем своим скарбом могли скрыть втайне свое "бегство. Донесение, конечно, сделано, что сложить ответственность с оставшихся, которым, более чем вероятно, было хорошо ведомо, куда направлялись беглецы. Изв. Тамб. арх. комис. XXXVII, 31.) В 1670 г. в Алтырском уезде обстоятельства совершенно не благоприятствовали бегству в этом понимании. В это время жители могли только бежать в буквальном смысле слова, спасаясь от кары феодально-крепостнического правительства.

    Отметки об отсеве дворов из деревень и целых селений, о которых говорим, встречаются далеко не при всех деревнях. Наблюдаются многочисленные случаи отсутствия их. Конечно, такое обстоятельство вовсе не свидетельствует в пользу того, что селение, при котором переписчиком не сделано никакой отметки, все дворы которого остались в окладных списках, уже не принимало никакого участия в общем движении. Документы, опубликованые в свое время Поповым ("Материалы для истории возмущения Степана Разина" М. 1857) и другие источники не оставляют ни малейшего сомнения в том, крестьянская война второй половины XVII в. охватила территорию всего уезда и в нем участвовало, за исключением верхушки служилого класса, все население его: мордва, русские, татары и т. д. Хотя необходимо подчеркнуть, что в отдельных случаях на стороне повстанцев принимали участие, например, мордовские и татарские мурзы, служилые люди и духовенство, но национальные мурзы преследовали совершенно иные, чем повстанцы из крестьян, цели они стремились свержением господства русских феодалов-крепостников взять безраздельное господство и эксплоатацию над крестьянством в собственные руки. Но большинство населения после крушения надежд на успех восстания по необходимости "воровскую прелесть" познали, великому государю добили челом и живут в домах своих без всякого разорения (со стороны усмирителей).

    Но все же большинству повстанцев пришлось испытать жестокость разорения и об этом переписчик нимало не думавший оставить нам свидетельство о крестьянской войне, а исполнявший лишь долг службы, но тем не менее оставил косвенные отметки в своей работе.

    Если сделать выборку всех случаев запустения дворов, вызванных крестьянской войной, то окажется, что из них домохозяев:

    • 34 - убиты под Симбирском,
    • 63 - под Кондарати,
    • 4 - под Тургеневым,
    • 4 - под Алатырем,
    • 1 - на Полой,
    • 2 - под Четвертаковым,
    • 4 - в своей деревне,
    • 8 - без указания места,
    • 2 - ворами, т.е. повстанцами,
    • 1 - повешен за повстанчество,
    • 1 - сожжен в своей деревне,
    • 12—бежало в период крестьянской войны и наконец, 52 двора выжжены

    Всего в связи с событиями 1670 г. в уезде запустело 188 дворов. Мы знаем, дело не ограничилось повешением одного мордвина, вешали и рубили их в несравненно большем количестве. Из всей массы погибших по тем или иным эти 188 чел. являлись единственной поддержкой своего хозяйства, со смертью которых оно рушилось окончательно и двор выходил из податного тягла. Поэтому приведенная цифра не должна поражать нас ни своей абсолютной, ни относительной к общему числу тяглых дворов по переписи 179 г. величиной. Напротив, если иметь в виду только что указанное обстоятельство, то она должна считаться весьма высокой: почти 10% всего мордовского населения уезда было начисто сметено отрядами феодально-крепостникого правительства с лица земли.

    Приведенная выше сводка дает возможность сделать кое-какие небезинтересные наблюдения для характеристики участия мордвы в крестьянской войне 1670 г. У Путятина показано, что под Симбирском сложили свои головы 34 мордвина-домохозяина. Разин осадил Симбирск 5 сентебря, а неудачный для него бой с Барятинским, решивший в основном успех всего движения, произошел 3 октября. Несомненно, что мордва погибла, главным образом, именно в том сражении. На основании только этой глухой цифры можно смело утверждать, что тлевшие в алтырской мордве искры возмущения против феодально-крепостнического угнетения вспыхнули ярким пламенем задолго до прихода Разина к Симбирску, что движение в его пользу среди населения уезда было подготовлено заранее.

    63 домохозяина отмечены убитыми на Кондарати. Здесь, если судить по той цифре, погибло мордвы больше всего. Прежде всего для нас ново и интересно участие мордвы в этом сражении. Ю. Барятинский, донося о нем в Москву, говорит, что на Кондарати собралось "воров с 15 тысяч, и в их числе воры донские казаки Ромашко да Мурзакайко (которого Попов, а за ним и последующие историки упорно именуют "Мурза Кайко"), Мурзакайко - мордовский феодал (мурза), примкнувший к повстанцам. Руководил боями под Кондаратским перевозом, где скопилось 15 тысяч повстанцев. В этих боях Мурзакайко был ранени, несмотря на это он вторично принимал участие в бою с войсками Борятинского под Саранском, где был захвачен в плен и казнен. В отряде, которым непосредственно командовал Мурзакайко было более 2-х тысяч мордвы (материалы по истории возмущения Разина, изд. 1857 г. стр. 140; Соловьев. История России, т. II, кн. 5, стр. 314) Ред.

    С Саратовскими, и. Самарскими, и с черты с Корсунскими, и Малого Корсунова, и с Арзамасскими и с Сурскими, и с Тальскими, и с Саранскими, и с Пензенскими, и с Алатырскими, и с Курмышскими и с уездными тех городов со всеми. (Материалы, 69). В этом подробном перечне ни словом не упоминается мордва и только необычное для казака имя Мурзакайки давало основание предполагать в числе противников Барятинского и нерусский элемент и что участие принимала и мордва, при том алатырская.

    Битва на Кондарати, (В б. Корсунском у. имеется два селения этого имени, оба по СНМ (№№ 820 и 944) показаны на речках Кондаратках. Разбор донесения Барятинского показывает, что речь идет о деревне Большой Кондарати, лежащей на старинном почтовом тракте из Симбирска в Москву в 23 км. от г. Корсуня на речке Кондарати, недалеко от впадения в Урень.) имевшая место 12 ноября, отличалась большим порством со стороны побежденных и жестокостью, проявленной победителями. Повстанцы по всем правилам военного искусства укрепились на левом берегу Кондарати, повидимому на мысу, образуемом этой речкой и Уренем и Барятинский сначала пытался выманить их из укреплений. Не успев в этом, прождав "с полками с утра до обеда", он, "наметав сенами речку Кондарать", перебрался на ее левый берег и "учинился бой великий". Сражение кончилось не в пользу повстанцев и они, потеряв свою артиллерию (12 пушек), 24 знамени, бежали "разными дорогами". И прибавляет победитель, "секли их воров в конные и пешие так, что на поле, и в обозе, и в улицах в трупу нельзя было конному проехать и пролилось крови столько, как от дождя большие ручьи потекли. Кондаратское сражение показывает, что и после ухода Разина и снятии осады с Симбирска, восставшие, а в частности и мордва, не теряя надежды на успех и с прежним упорством пытались бороться с правительтвенными войсками.

    Бой на Кондэрати был крупной попыткой сопротивления со стороны восставших и дальше идет уже усмирение, общая картина которого достаточно известна. Усмиряемые, однако, не всегда спешили с изъявлением своей покорности, пытались давать отпор усмирителям и отсюда ряд мелких стычек и столкновений, в которых также не один мордвин поплатился своей головой. 7 декабря Барятинский разбил повстанцев под Тургеневым, где убито 4 мордовских домохозяина. С Тургеневым мы должны связать и Четвертаково, которое ие упоминается в донесениях Барятинского, но значится в отметках Путятина. Четвертаково лежит рядом с Тургеневым и судя по карте, сливается ним под одно. Билась мордва и под Алатырем, который неоднократно переходил из рук в руки. Любопытно, что наш источник содержит указания на сражения в тех местах, которые упоминаются в "материалах" Попова, хотя царские воеводы в своих донесениях не упускали ни одной детали, которая могла бы поставить их в благоприятном свете перед правительством. Так, по Путятину один двор запустел по тому, что его хозяин убит на Полой. Полое—село на р. Алатыре 12 кил. к югу от г. Ардатова. Несомненно, была какая-то стычка и в самом Ардатове, т. к. при описании этого пункта Путятин по отношению двух пустых дворов делает отметку, что владельцы их убиты в своей деревне. Такую же отметку находим мы и в описании Селищ (в б. Сергачском уезде, следовательно, также было столкновение с правительственными войсками жителей, защищавших свою родную деревню. (Битва под Селищем была во 2-й половине декабря. См. Материалы, 139).

    Наша сводка, между прочим, говорит, что один мордвин был "сожжен в своей деревне", а в разных деревнях выжжено до основания 52 тяглых двора. Это обстоятельство мы должны поставить в связь с действиями Ф. И. Леонтьева (первого после усмирения крестьянской войны 1670 г. воеводы в Саратове), который был послан Долгоруким из Арзамаса в Алатырский уезд для борьбы с повстанцами. Разбив их и приведя покорившихся к присяге, он доносил своему начальнику: "в Арзамасском...и в Ардатозском уездах по сию (т.е. по левую) сторону Алатыря воровских людей в сборе нигде нет, а которых деревень мордва с твоего великого государя ратными людьми бились с бою в тех деревнях перехоронились и он думный дворянин и воевода (т.е. Леонтьев) велел те деревни сжечь, и воровские... люди многие в тех деревня сгорели". Положение тех деревень, в которых Путятиным зарегистрирован сожженные дворы (Старая Баева, Старые Чукалы, Старые Селищи, Андреевка и Баевка на Печенеях, Турдакова на этой же речке, Кечушева на Васмалатке и Ардатова на Алатыре). Вместе с тем обнаруживается и некоторое преувелчение Леонтьевым своих успехов: оказывается, что не только "по сю, но и по ту сторону Алатыря успокоение еще далеко не наступило.

    Несколько слов по поводу тех соображений, на которые наводит рассмотрение итоговых цифр запустевших дворов. По всему уезду, как мы видели выше, общее число дворов, вышедших из податного тягла в связи с крестьяской войной во второй половине XVII в. исчисляется в 188, т.е. несколько меньше 10% к общему числу тяглых дворов. Совсем иное процентное отношение мы получим при рассмотрении тех же цифр по отдельным станам. По Верхосурскому стану мы имеем 97 пустых дворов, по Верхалатырскому—47, по Низсурскому—34. Без сопоставления с количеством тяглых дворов по отдельным станам, зарегистрированных переписью 1671 г., эти цифры говорят очень мало: можно лишь сказать, что, если руководствоваться ими, наиболее пострадавшим является стан Верхосурский и наименее—Низсурский. Но такое заключение приобретает особое значение при переложении голых цифр на проценты. Тогда мы увидим, что в Верхосурском стане, насчитывавшем 662 тяглых двора, процент пустоты достигает до 14,7, в Верхалаторском (885 д.) он выражается цифрой 6,5 и в Низсурском—7.9. Выходит таким образом, что наименее пострадавшим является не Низсурский, а Верхалатырский стан, хотя последний и был географически и ближе к театру главных действий. Конечно, такое заключение должно быть принято с теми оговорками, необходимость которых вызывается существом привлекаемого нами материала и о которых мы говорим выше, но все же оно дает нам некоторое право предполагать, что наиболее пострадавшие районы Алатырского уезда принимали большее участие в движении.

    Кульминационным пунктом крестьянской войны 1670 г. является осада Симбирска, а по отношению к интересующей нас территории, кроме того и сражение на Кондарати. Если мы обратимся к нашим цифрам, то увидим, что из-за гибели под Симбирском в Верхосурском стане запустело 34 двора, в Верхалаторском—3, побиты на Кондарати из первого—57 домохозяев, во втором—6. Вместе с тем в стане Низсурском не отмечено ни одного случая запустения, вызванного этими боями.

    Несколько иные показатели получатся, если мы обратимся к цифрам дворов, выжженных во время карательной экспедиции Леонтьева. В этом случае на первом месте окажется Верхалаторский стан (33 двор) и на втором — Низсурский (21 двор). По Верхосурскому стану Путятиным не отмечено ни одного случая пустоты, вызванной этой причиной. Таким образом сопоставление этих цифр не только вновь подтверждает нам наибольшее участие в движении мордвы Верхосурского стана, но и дает право говорить, что это участие проявилось в наиболее активной форме. Остальные станы выступают на сцену уже тогда, когда гроза прошла и слышались лишь удаляющиеся раскаты грома.

    Сводя немногие и скудные наблюдения, представляемые переписью Путятина, мы, на основании его цифр, можем сделать такой общий вывод. Мордовское население Алатырского уезда почти полностью участвовало в крестьянской войне 1670 г. против самодержавия, но принимало в нем далеко не одинаковое участие. Наиболее активную роль играла в нем мордва южной части уезда. Участие этой части уезда не ограничивалось местными вспышками, но жители его массами выходили далеко за пределы своего уезда. Центральная часть уезда (Верхалатырский стан) проявила гораздо меньшую активность.

    Только незначительная часть жителей входила в состав отрядов, действовавших за пределами уезда, а в большинстве случаев участие в движении выражалось в мелких стычках, имевших место поблизости от места обитания, совсем почти не принимали участия в течение первой наиболее серьезной половины движения жители северной половины уезда (стан Низсурский). За то эта часть уезда, равно как и центральная, сильнее проявила себя в той стадии движения, которая носит уже партизанский характер.

    Как ни обилен на первый взгляд материал, предоставляемый в наше распоряжение писцовыми переписными книгами и другими документами, все же мы до сих пор недостаточно знаем о внутренней жизни мордовской деревни, о том, как слагались в ней общественные отношения. Нет сомнения, что в XVII в. среди мордвы существовало уже классовое расслоение. Классовое расслоение среди мордвы можно проследить далеко за пределами писанных документов, раскопки мордовских могильников с V по XVII в. ясно показывают, что несмотря на примитивность хозяйственных условий, в которых жила мордва, среди нее и тогда были бедняки и богачи. При раскопках мордовских могильников сплошь и рядом приходится наблюдать, что для ребенка из зажиточного семейства роется могила таких размеров, как для взрослого, а труп бедняка втискивается в яму, едва достаточную для ребенка, да кроме того, и инвентарь погребений совершенно ясно показывает разительную иногда разницу в имущественном положении покойников одного и того же могильника за одну и ту же эпоху. Но, повторяю, письменные же источники в данном отношении гораздо скуднее, но все же в них есть указания, позволяющие нам сделать вывод о классовом расслоении мордовской деревни. Достаточно указать на наличие иногда очень большого числа бобыльских не пашенных дворов, обитатели которых были лишены возможности заниматься единственным в обстановке того времени земледельческим промыслом. Как они влачили свое существование—документы не говорят, но ясно, что уровень их был ниже среднего. Другим показателем неравенства имущественного положения может служить размер податного тягла, падавшего на отдельный двор. Но материал ясно свидетельствует, что в этом отношении в одной и той же деревне господствовало большое разнообразие: один двор нес такого тягла больше, другой—меньше. Тягловое обложение по самому своему существу должно было сообразоваться с платежеспособностью, а, следовательно, и с экономической мощностью отдельного плательщика. Поэтому, можно утверждать, что двор плативший больше был и в хозяйственном отношении мощнее.

    Любопытно было выяснить, какое участие приняли в крестьянской войне 1670 г. различные слои тогдашней мордовской деревни Алатырского уезда. Для этого в нашем распоряжении имеются лишь итоговые подсчеты Путятина тягла, лежавшего на жилых дворах и на пустых. К сожалению, как указывалось выше, мы лишены возможности взять соответствующий материал по каждому отдельному двору и поэтому дальше, когда речь пойдет о пустых дворах, соответствующие цифры тяглового обложения будут относиться и тем из них, которые запустели в результате смерти домохозяина.

    Для примера можно взять Верхосурский стан, как наиболее активно участвовавший в движении. Итоговые цифры по всему стану представляются в таком виде. Живущих дворов по переписи 179 г. в нем подсчитано 653, вытного под ними тягла 70 и три четверти вытей, пустых 149 дворов, вытного тягла 13 и три осьм. выти. Таким образом на живущий двор приходилось в среднем несколько больше одной выти (0,108) и на двор пустой около одной двенадцатой (0,0809). Разница очень незначительная, но все же говорящая, что запустевшие дворы до своего запустения хозяйственно были менее мощными, чем сохранившиеся ко времени переписи. А так как мы знаем, что главнейшей причиной запустения в стане были те невзгоды, которые постигли хозяев пустых дворов в результате кары со стороны феодально-крепостнического правительства за участие в крестьянской войне, то можно сказать, что в этой крестьянской войне наиболее активную роль играли менее зажиточные слои мордовского населения. Наряду с этим нередко активное участие в крестьянской войне 1670 г. принимала и зажиточная верхушка мордовского крестьянства. Так, напр., по Нагорной Аловой, Кирзяти, Сайниной на Поромзе, где на жилой двор в среднем приходится одна осьмая четверть и одна пятая выти на двор соответственно, за запустевшими дворами вытного тягла совсем не было. Нередки также случаи, когда пустые дворы несли гораздо меньшую податную тягость, чем жилые. Напр., в Новой Выставке на Озерках на жилой двор приходилась шестая часть выти, на пустой—шестнадцатая, в Момадышевой, что под Сурским лесом, четверть и одна десятая выти, в Налетовой—одна седьмая и одна шестнадцатая и т. д. Но обычно и в тех случаях, когда разница в пользу живущих дворов налицо, она не так резко бросается в глаза, как в приведенных примерах, а ограничивается сотыми, много десятыми долями выти, а иногда и совсем не наблюдается, как в Сыресевой на Хмелевке, где и на жилой и на пустой двор приходились одинаково по четверти выти. Зато оказывается, что в очень значительном количестве деревень мы наблюдаем обратное: пустые дворы раньше платили больше оставшихся в живых. Таких деревень насчитывается по стану около полуторадесятков. Притом разница в пользу пустых дворов иногда не менее резко бросается в глаза, чем в приведенных выше случаях противопоказаний. Например, в Сабанчеевой на жилой двор приходилось двенадцатая часть выти, а на пустой—одна осьмая, в Хмелевке—седьмая часть и четверть, а в Селищах на Саре даже одна пятнадцатая и одна осьмая соответственно. Таким образом, в этой деревне пустые дворы до своего запустения платили почти вдвое больше оставшихся в тягле.

    Данные Путятинской переписи являются для нас очень ценными, т. к. они совершенно определенно говорят о деятельном участии в крестьянской войне 1670 г. всего мордовского населения.

    К оглавлению